Тихвинский приход в КазаниСетевой этнокультурный проект кряшенского народаПричастие
на главную о проекте ccылки rus kryash tat eng

Новости
Аналитика
Актуальные темы
СМИ о кряшенах
Современное положение кряшен
Духовная история и культура
Музыкальная культура и фольклор
Этнография
Перепись 2002
Правовой ликбез
Электронные конференции
Библиотека
Галереи
Газета 'Туганайлар'
'Кряшен Сюзе'
Книжная лавка
Издательство 'КряшИздат'
Ссылки


ПИСЬМЯН - КОЛЫБЕЛЬ МОЯ

Малов Александр Михайлович

Родился 2 октября 1926 года в д. Старые Курбаши Кайбицкого района ТАССР.

5 октября 1943 г. мобилизован в РККА. В составе 57-го отдельного тяжело-танкового полка 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко участвовал в шести крупных боевых операциях 1-го Украинского фронта. Был легко ранен. Награжден орденами Отечественной войны I степени, Славы III степени, медалями 'За отвагу', 'За взятие Берлина', 'За освобождение Праги' и другими правительственными наградами.

В 1963 г. окончил факультет журналистики МГУ им. Ломоносова. Работал литсотрудником Чистопольской областной газеты, собкором 'Комсомольца Татарии' в Елабужском, 'Советской Татарии' - в Альметьевском кустах; в Казани - старшим, затем главным редактором Татрадиокомитета, заведовал экономическим отделом журнала 'Коммунист Татарии'.

В 1973 г. ушел на научную работу в КФЭИ. Был ответисполнителем, затем научным руководителем группы исследователей, разрабатывающих рекомендации буровым предприятиям.

А.М. Малов - автор нескольких книг беллетристического жанра; более 30-и научных работ, опубликованных в издательствах Казани, Тюмени и Москвы.

Председатель Совета ветеранов 3-й ГТА маршала Рыбалко, проживающих ныне в Татарстане. Соавтор книги 'Герои СССР - Батырлар китабы'. Автор книги 'Юность моя опаленная'.

Александр Михайлович Малов живет в Казани и несмотря на свой солидный возраст, занимается публицистической и литературной деятельностью. Он представил нам свои этнографические записки о родном крае.

Так и хочется начать на поэтический лад: 'Письмян подо мною:'

Да, сижу на вершине Письмяна, охваченный ностальгическими воспоминаниями о босоногом детстве. Взору предстает родная Заречная улица, отделенная от Старых Курбаш полоской сверкающего на солнце Урюма. Под горой зеленым котлованом смотрятся заливные луга, на которых едва угадывается тропа, ведущая сюда, к Письмяну, далее - на Кушкуль, в Турминское. На тропе, где сижу, когда-то, перекрестив, проводила меня мама в армию. На войну. В иную жизнь. В неизвестность:

Письмян - колыбель моя. С самого нежного возраста мальчишки нашей улицы ходили сюда - часто тайком от родителей и взрослых - кататься на ледянках, салазках, а повзрослев - уже на лыжах. Не каждый отваживался скатываться с самой верхушки, ибо гребнем надутые с вершины сугробы бывали круты и опасны при спуске. Чтобы уберечь нас, неслухов, от опасных развлечений, взрослые рассказывали нам страшную историю про мальчика, которому при спуске оторвало голову. Пока голова, как футбольный мяч, самостоятельно катилась с горы, она не переставала покаянно повторять аж до самого подножия: 'Я больше не буду!' Я верил этой сказке (а может - были?), трусил и все же убегал на гору, ограничивая себя на первых порах малыми высотами.

Весной в письмянском лесу мы собирали раннюю зелень на витаминные щи или ботвинью, летом приходили собирать землянику и наслаждаться дивным запахом диких роз. А ранней осенью, украдкой от поселенцев Александровки - полакомиться лесными орехами. Ибо хозяевами леса даже в тридцатые годы еще считались они. Лес, вместе с прилегающими землями и лугами был жалован им за верную службу императором Александром. Мы очень боялись попасться александровцам - не то что в лапы - на глаза! - хотя пугали нас уже мнимые хозяева. Самих служивых давно уж не было в живых, а лес, как и земля, был национализирован.

Поселок Александровка - дворов в двадцать - некогда состоящий лишь из русских гренадеров, следует ныне считать кряшенским. Привыкшие быть полновластным хозяином своей земли потомки гренадеров не смирились с колхозной формой организации труда. Одна за другой их семьи покинули поселок, подались в города. Их место заняли кряшены окрестных селений.

Представлю теперь другие кряшенские поселения Молькеевского края. С вершины Письмяна, при взоре направленном на запад, в центре котлована - Иске Кырбаш - русский вариант: Старые Курбаши. Правее, с небольшим перерывом за улицей Заречной, Югары - Тура Кырбаш, известное сегодня как село Молькеево - географический и, в тридцатые годы, полагаю, духовный центр молькеевских кряшен. Ибо сюда учиться в семилетке ходили детишки Старых, Полевых Буа, Баймурзы и Хозесанова. На левом крыле моей деревни - гора Чирмеш, в действительности - просто возвышенность примерно такой же высоты, что и Письмян.

Левее, на юго-западном склоне котлована просматривается краешек мишарской деревни Чутеево (поблизости - одноименное чувашское). Еще левее, на таябинской возвышенности, чуть виднеются деревья селения Баймурза (или Киексары, еще одно название - Эрэ). Совсем влево на дне котлована - Полевая Буа, а между ней и Баймурзой в складках местности прячется Старая Буа. За спиной у меня - Кошкуль или Кушкуль - починок дворов на тридцать. Название происходит от небольшого озера, высохшего уже при моей памяти.

Справа, если двигаться по хребту Письмяна, в километрах пяти будет Хозесаново (Хужа Хасан).

С заселением этой местности связана легенда. У некоего мужика было трое взрослых сыновей. Собрал он их однажды за столом и сказал: 'Сынки мои, опора и надежда моя! Не слепые - видите, что творится вокруг?! Не жить нам здесь, век не вековать. Садитесь на своих коней и держите путь прямо на солнце, на юг. На расстоянии дневного перехода начинается дикое поле. Пустоши. Сказывают: места там глухие, лес дремучий, но земли те богаты водой, дичью, сенокосными и бортными угодьями. Слыхал: балуют иногда там кочевники, да ведь и вы не лыком шиты - оборонитесь и укоренитесь. Где чей конь на склоне дня остановится - пусть каждый там и обоснуется. Ну, с богом!'

За день братья проехали километров сорок-сорок пять, столько, сколько может пройти конь с поклажей.

Конь Хузя Хасана остановился у речки Инеш - здесь возникло Хозесаново.

Конь Мялки протянул еще километров пять и припал к реке Ырым (Урюм) - там сегодня стоит село Молькеево.

Конь Корыбаша (Кырбаш, Курбаш) оказался выносливее всех - дотянул до реки Кубня. Деревня, которую он основал, называлась Иске (Старые) Кырбаши.

Можно предположить, что легендарные братья тронулись с насиженного места в годы обострения отношений Москвы с Казанью, в канун военных действий со стороны Москвы с целью покорения Казани:

Когда б взору не мешали деревья, растущие в русле реки Урюм, да возвышенность, километрах в трех можно было б узреть Янгозино-Суринское, а правее - за лесистой возвышенностью, километров еще в четырех - село Старое Тябердино.

Чтобы перечислить все кряшенские поселения Молькеевского края осталось назвать только село Большое (Базарное) Тябердино, расположенное на Кубне за мишарским Чутеевом, да деревню Камыллы, что в трех километрах от Старого Тябердино на запад.

Тот, кому приходилось на велосипеде, на лошади с поклажей или на машине в слякотную погоду с поймы Кубни преодолевать (до строительства асфальтовой дороги) скажем, Турминскую, Хозесановскую или Письмянские склоны, конечно, посчитает их горами. Тяжело, знаете ли, переть на них грузы. Попробуйте - будете того же мнения. И возропщете: какой черт их тут насооружал?!

Будучи мальчиком любознательным, я однажды спросил у отца:

- Кто сделал эти горы?

Бытие, как известно, определяет сознание. И землепашец-отец объяснил мне так:

- В незапамятные времена весной по нашим краям проходил великан - Алып. По тучным землям шел, издалека, и набрал в свои лапти много землицы, что мешало ему шагать. Тогда он снял лапоть с одной ноги, стряхнул землицу - образовалась Турминская гора; стряхнул с другой - Письмянская.

Такое объяснение меня тогда вполне устраивало.

Под нынешним селом Молькеево подразумевается две бывшие деревни: Тюбян или Старые Кырбаши и Югары (Тура) или Янга (Новый) Кырбаш.

Полвека назад они представляли собой два самостоятельных поселения со своими пахотными, сенокосными угодьями, животноводческими фермами, со своими коллективными хозяйствами. У каждой деревни были свои водяные мельницы. А в Нижних (Старых) Кырбашах - свои крупорушка (на конном приводе), шерстобитка (на воде), ветряная мельница - стоявшая чуть выше ныне заброшенных мастерских машинно-тракторной станции.

На деньги, якобы 'подаренными императрицей', там, где ныне сидит сельский клуб, была построена аккуратненькая церковно-приходская школа, где еще штудировал азбуку ваш покорный слуга.

Деревни соединяла не длинная, меньше километра, дамба, мощенная на 'екатерининские же деньги', которую уже при мне разворотили эмтеэсовские трактора. И были два кладбища, у каждой деревни - свое, которых при захоронениях придерживаются жители и сегодня.

Почему одно село до сих пор сохранило два названия? Молькеево и Югары Кырбаш? Первое понятно - в честь основателя села. Из названия деревень вытекает, что второе отражает источник своего зарождения. Его принесли с собой нижнекырбашцы. Следовательно, в верхней деревне сосуществовали две общины.

Если легенды отражают истину, здесь действительно до начала крещения стояла мечеть и её, демонтировав, перевезли в Багышово, то получается, что часть первой общины составляли мусульмане. Это молькеевские (от них, полагаю, сохранились роды Акрымовых (Экрэм), Кадыровых, потомки 'араба Сергея', совершившего пеший хадж в Мекку). Вторая часть, пришедшая из Нижних Кырбаш, еще пребывала в язычестве. Язычество не есть религия, это набор суеверий. Оно присуще пребывающим в лоне как христианства, так и ислама. И оно не препятствовало свободному общению мусульман и язычников, возникновению смешанных браков. Поскольку деревни были рядышком, женихи из Старых Курбаш приводили невест-мусульманок не только из Молькеева, но и мишарок из Чутеева.

Вот откуда взялось в преимущественно кряшенской деревне мусульманское кладбище! Ибо в ключевых вопросах верования мусульмане все-таки, видимо, придерживались канонов ислама. Хоронили своих на отдельном кладбище. Так, в границах земель двух деревень было заложено два мусульманских кладбища. Одно - в прямоугольнике между палисадником Максим бабая Малова и оградой сада Николая Коновалова. Другое - на пути к деревне Янсурино, если следовать туда старой заброшенной дорогой из Верхних Кырбаш. На последнем, по легенде, был захоронен Мялки бабай. На мусульманских кладбищах давно, не хоронили. На моей памяти их еще навещали правоверные мусульманки из мишарского Чути, но со временем кладбища окончательно были заброшены. Первое затоптали при строительстве асфальтированной дороги, второе - еще при колхозах запахал тракторист Николай Краснов. Заболевание и смерть тракториста богомольные старушки связывали именно с этим его 'грехом'.

В период бесконечных укрупнений хозяйств, селений, административных единиц деревни были слиты воедино. За селом закрепили название Мялки (Молькеево).

Население Старых Курбаш составляли представители трех 'национальностей' - русских, посаженных православной церковью с целью 'укрепления' в односельчанах христианской веры; сохранивших признаки татар; самих кряшен, самой многочисленной части общины.

А.Малов

01.04.2011
 

НАВЕРХ


© Сетевой этнокультурный проект kryashen.ru, 2002.
Создание и поддержка - НКЦ кряшен г.Казани и Республики Татарстан.
Идея - Александра Журавского. Дизайн - Ольги Святкиной.
При полном или частичном использовании материалов ссылка на kryashen.ru обязательна.
Вопросы, предложения, замечания и отзывы: